Медиа / Пресса

Ссылка на материал

Актёр театра и кино, артист мюзиклов по мотивам российских и зарубежных произведений Вадим Мичман рассказал редакции медиапортала «Море и космос» о том, как сложилась тематика его ролей, и о нeкоторых загадках творчeского врeмeни.

«Погружение» в романтичeскую стихию началось со знаменитого мюзикла «Монте-Кристо», который уже более десятилетия идёт на сцене Театра оперетты. Затем актёру довелось воплотить образ «второго космонавта» планеты в фильме «Юрий Гагарин: первый в космосе», где он сыграл Германа Титова…

В. М.: Фильм о первом космонавте стал и первой за много лет художественной лентой о космосе. Так сложилось, что родственники Юрия Гагарина долгое время не давали своего разрешения снимать что-либо на эту тему. Часто им просто не нравился сценарий. Однако нашему сценаристу удалось эту ситуацию переломить, представив фильм как документально-художественную хронику.

Изначально я пробовался совершенно на другую роль. Кастинг длился несколько месяцев: народу на пробах было очень много — масштаб картины давал о себе знать. Учитывая, что важно было соблюсти документальность, создатели искали, в том числе, и визуальное сходство актёров с героями. На ту роль меня не взяли, но буквально за пару недель до начала съёмок мне звонит кастинг-директор и говорит: «Можешь сейчас прийти? Нам нужен Титов».

Пробы с Ярославом Жалниным, утверждённым на роль Гагарина, начались с того, что он подошёл и сказал мне на ухо: «Пожалуйста, пусть ты будешь последний…» Стало понятно, сколько ребят уже побывало на кастинге…

МиК: Эта роль космонавта — в чём для Вас в ней главный интерес?

В. М.: Прежде всего, она стала совершенно неожиданной — уже одно это было интересно. Кроме того, привлекла сложность этой роли и даже некая ответственность. Я должен был сыграть реального человека, героя, в реальных событиях, которые происходили в стране. К сожалению, Герман Степанович уже ушёл из жизни к этому моменту, и мне не удалось с ним пообщаться.

Каждый год, ближе к апрелю, фильм показывают на федеральных каналах, и волей-неволей я иногда попадаю на него. И тогда пересматриваю какие-то отдельные эпизоды, которые мне особенно нравятся: процесс подготовки ракеты к запуску, сам полёт, сцены с Михаилом Филипповым, который играет Королёва, историю Юрия Гагарина — его жизни, знакомства с женой. Очень трепетные чувства вызывают эти фрагменты, воспоминания.

Ещё мне запомнился один съёмочный день, когда на площадку пришёл великий оператор, легенда советского кино Вадим Юсов, ныне покойный. Он работал очень медленно, спокойно. Без суеты выставлял свет, камеры… И могу сказать без преувеличения, что самые лучшие крупные планы — красивые, подробные — которые есть у моего персонажа в этом фильме — сделал именно легендарный Вадим Юсов за один-единственный день съёмок. И мне приятно быть тёзкой такому великому мастеру кино.

МиК: А как складывался образ Титова?

В. М.: Надо заметить, что сам я — человек очень открытый и эмоциональный, а Герман Титов был очень сдержанным и собранным. И на тот момент материалов, книг о нём было не так много. Поэтому его образ во многом я собирал интуитивно. Помогло то, что, если отталкиваться от образа Гагарина как «положительного героя», то в фильме ему нужен некий антагонист. Но это не отрицательный герой.

Думаю, там было чувство соперничества по отношению к первому космонавту планеты, к тому, что именно его имя навсегда впишут в историю, — такая… «зависть», но не к человеку, не к другу, а к этой исключительной роли — ведь они оба были в одной «связке». Титов в скафандре до последней секунды шёл за Гагариным, готовый в любой момент подстраховать его и как напарника, и как друга. Иначе и быть не могло, потому что в любой момент всё могло пойти не по плану.

Сейчас, спустя время, ещё лучше всё понимаешь и ощущаешь. Это очень глубокая история о людях, которые были, безусловно, очень близки по духу.

МиК: Вас привлекает психологизм в кино? А как же «экшн», без которого прокат себя, похоже, сейчас не представляет?

В. М.: Конечно, привлекает. Психологизм никуда не ушёл: сейчас очень много разных психологических сериалов, которые выходят сразу на интернет-платформах. Но в основном, психологическое полнометражное кино — это некоммерческое кино. Исключение, пожалуй, составляет фильм Клима Шипенко «Текст», который произвёл на меня сильное впечатление.

Мик: Но свой выбор Шипенко, похоже, делает сейчас в пользу зрелищности, не так ли, если говорить о грядущих съемках на космической орбите?

В. М.: Это интересный проект. Думаю, психологическая составляющая там в любом случае будет.

МиК: Вы сами играли в фильме о космосе — на Земле. А есть ли смысл в съёмках именно на орбите, как Вы думаете?

В. М.: Если есть возможность снять в космосе — почему нет? Такой невероятно крутой пиар-ход для этого кино. Мне кажется, только ленивый не пойдёт и не посмотрит. И в любом случае, побывав в космосе, ты будешь работать совсем иначе, по-другому.

Это та же актёрская работа, ты просто делаешь свое дело. Да, будет немного непривычно: невесомость, может, какие-то непривычные внутренние ощущения, но если берёшь на себя такую ответственность, принимаешь вызов — надо справляться.

Но, кстати, у меня в фильме практически не было подготовительных испытаний, через которые проходят космонавты. У Ярослава, сыгравшего Юрия Гагарина, были — на центрифуге. А я готовился, выполняя упражнения на батуте.

Через какое-то время после премьеры фильма мы общались с покойным ныне Леоновым. Мы встретились с ним в Музее космонавтики, Алексей Архипович рассказывал мне про Титова, про других космонавтов… Столько в Леонове было заряжающей энергии, столько обаяния! И я понимаю, почему эти люди добились успеха — благодаря героическим усилиям всех тех, кто окружал их, работал вместе с ними и в конечном счёте позволил им этот успех обрести.

МиК: Вас драматические или романтические коллизии больше привлекают?

В. М.: У меня много романтических персонажей было — в мюзиклах Mamma mia, «Звуки музыки», принц в «Русалочке»… Но вообще с удовольствием возьмусь за разные роли: и драматические, и характерные, и трагические. Чего только стоит моя роль в мюзикле «Поймай меня, если сможешь», где я играл авантюриста Фрэнка Эбэгнейла-младшего. Мой персонаж — очень непростой: в нем романтик сочетался с подлецом, хитрец — с глубоко несчастным человеком, пережившим страшную потерю. Так что в этом спектакле очень большой драматический подтекст.

Не люблю только трэша как такового — ради трэша.

Мне очень дорого ощущение свободы, которое приходит в некоторых ролях. Это, бесспорно, хорошо чувствуется в нашем спектакле «Монте-Кристо», где море присутствует как некий лейтмотив.

Уже 13 лет выхожу на сцену в роли Бенедетто. И сейчас в этой истории обращаю внимание совсем не на те вещи, которые привлекали раньше. Мы играем мюзиклы блоками, по 2 недели, и такие перерывы между спектаклями очень помогают взглянуть на роль иначе. Есть «воздух», расстояние во времени, чтобы понять, отдохнуть от прежних впечатлений и прочувствовать характер своего героя по-новому. Я помню, как было 13, даже 10 лет назад — и как сейчас: выхожу на сцену с ощущением мощного бэкграунда. «Поворотов» в трактовке персонажа очень много.

Мюзикл «Монте-Кристо» всерьёз оказался «долгоиграющим» и востребованным, нужным современному зрителю. Вот я выхожу на сцену, и вижу в первых рядах лица, которые помню по первым годам постановки. Проходит время, и людeй снова притягиваeт этот спектакль. И я понимаю, что делаю что-то действительно важное…

Бeсeдовала Татьяна Родионова